Спать за рулём? ни за что!

Каждый раз, когда я беру ключи и поворачиваю их в замке зажигания, понимаю: мотор не прощает дремоты. Двигатель реагирует мгновенно, тогда как кора головного мозга опаздывает, если аденозин уже возвёл внутри неё сонную завесу. Пару секунд физиологической капитуляции — и стальной кузов превращается в снаряд.

Биоритмы против графика

Рабочие смены, дальние рейсы, ночные трассы ломают циркадный порядок. Около двух часов ночи и после обеда электро кортекс снижает активность, гистерезис внимания растёт. Подступает феномен «микросон» — непроизвольные провалы в реальность длиной десять-пятнадцать секунд. На радаре его не увидишь, тахограф его не фиксирует, а обочина уже стелет асфальтовый саван.

Физиология сонливости

Сонливость не каприз, а биохимический процесс. Аденозиновый каскад гасит норадреналин, концентрация нейропептида орексина падает, зрачок сужается, амплитуда микродвижений глаз уменьшается. Сигналы читаются датчиками, а водитель старой школы чувствует приближение по «песку» в веках и тяжести затылка. Сигнал кажется слабым, однако статистика травматологии подтверждает: одна секунда отключки на скорости девяносто километров-в-час — пятьдесят метров пути без сознания.

Практика бодрствования

Мой личный регламент прост. Чётко расписанный отдых до рейса, кофеин в дозах, согласованных с фармакокинетикой (6 мг на килограмм массы, приём за двадцать минут), чередование температур в салоне, дыхательный ритм «4-7-8», жгучий вкус. На приборной панели лежит корень калгана — древние мореплаватели жевали его вместо табака: острота вызывает всплеск катехоламинов лучше любого энергетика. Радио работает в режиме вещевых программ, мелодии убаюкивают, а речь удерживает неокортекс в тонусе.

Когда сон потихоньку подкрадывается, останавливаюсь. Двенадцатиминутная «силовая дрёма» под будильник перезаряжает префронтальную кору. Дольше спать опасно: вступает фаза медленных волн, пробуждение сопровождается инерцией, реакция падает.

Я уважаю металл, но доверяю сердцебиению сильнее тахометра. Пока пульс бодрый, стрелка спидометра подчиняется. Как только ритм теряет упругость, рулевое колесо остывает в пальцах, и трасса превращается в зыбкую реку. В этот момент я паркуюсь: груз прибудет чуть позже, зато живым водителем.